Бидермайер это понятие, берущее начало от фамилии вымышленного немецкими авторами Людвигом Эйхродтом и Адольфом Куссмаулем карикатурного героя, ограниченного и самодовольного филистера южной Германии «швабского школьного учителя Готлиба Бидермайера». Стихи этого персонажа, бывшие пародией на произведения швабских поэтов и непосредственно на «простодушные» и старомодные стихи выпустившего в 1845 свой сборник школьного учителя Самуэля Фридриха Заутера (1766-1846), публиковались в 1855-57 в мюнхенском журнале «Fliegende Blatter», а в 1869 вышли отдельным изданием. К 1900 понятие бидермайер уже в смысле «доброе старое время» стало использоваться для обозначения стиля удобной и практичной мебели эпохи Реставрации (1815—48), а также моды, архитектуры, прикладного искусства и, наконец (с 1922), живописи данного периода, с ее сочувственным изображением бытовых сторон жизни и тщательным, любовно-бережным воспроизведением деталей, будь то интерьер или пейзаж (Г.Ф.Керстинг, Л.Рихтер, К.Шпицвег — в Германии; Ф.Г.Вальдмюллер, М.Швинд — в Австрии). В 1913 в Берлине писатель Георг Германн выпустил антологию «Бидермайер в зеркале своей эпохи», составленную из дневников, мемуаров, писем и рисующую яркий образ времени. В 1927 немецкий литературовед Пауль Клукхон распространил понятие бидермайер на литературу периода 1815-48. Позднее Фридрих Зенгле в трехтомном исследовании «Эпоха бидермайера» (1971-80) разграничил его литературу, связав ее с творчеством писателей достаточно консервативных взглядов (крупнейшие — Аннета фон ДростеГюльсгоф, 1797-1848; Эдуард Мёрике, 1804-75 — в Германии; Фердинанд Раймунд, 1790-1836; Франц Грильпарцер, 1791-1872; Николаус Ленау, 1802-50; Иоганн Непомук Нестрой, 1801-62; Адальберт Штифтер, 1805-68 — в Австрии; Иеремия Готхельф, 1797-1854 — в Швейцарии) и «эпоху бидермайера», понимая под ней всю совокупность жизненных и мыслительных явлений с 1815 по 1848.
Литература эпохи бидермайер — «между романтизмом и реализмом»: поздний романтизм соседствует здесь с формами позднего классицизма, зарождающийся реализм — со стилями Просвещения, и все это несет на себе печать сложных общественно-политических противоречий времени, его консервативных и радикальных идейных движений. Основное настроение эпохи, определившее характер литературы и сменившее эмоциональный подъем периода освободительных антинаполеоновских войн — ощущение тревожности и шаткости жизни, порожденное несбывшимися мечтами социальных преобразований, атмосферой реакции и застоя. Отсюда—разочарование, меланхолия и «мировая скорбь». Типичный выход, вообще характерный для эпох кризиса общественной идеологии — «сентиментальных», по выражению А.Н.Веселовскош, когда «идеалом каждого становится развитие в себе «человека», присущих ему нравственных начал» — погружение в сферу частного существования: семейный очаг и круг друзей. Связанные с романтизмом титанические устремления предшествующего периода одомашниваются и «укрощаются», превращаясь в осязаемые и человеческие: вместо абсолютной любви — любовь семейная, вместо пророчеств — психологизм, вместо движимой бурными страстями личности — человек, жизнь которого, как и жизнь природы, подчиняется единому закону «справедливости и добрых нравов», состоящему, как писал А.Штифтер, в том, «чтоб каждый существовал и был уважаем и чтим и жил без страха и без ущерба рядом с другим, чтобы он мог идти своим высшим путем человека, чтобы он заслуживал любовь и восхищение своих ближних, чтобы он был храним как сокровище, ибо всякий человек есть сокровище для других». С изменением масштабов мировоззренческих установок связано и возвращение к эмпиризму и рационализму Просвещения, ознаменовавшееся пристальным изучением явлений природы и фактов истории в их конкретном многообразии. Эта одержимость миром внешним и вещным имела вместе с тем и глубокий внутренний смысл. Погружение в подробности уродняло человеку как историю, так и природу; в них, лишенных теперь ореола враждебности, в их внутреннем порядке и организации находил он помощь и утешение, усилием разума преодолевая ощущение колеблемой под ногами почвы.
В соответствии с духом времени переосмысляется и функция искусства: его задача — изнутри гармонизировать отношения человека с окружающим миром. Мёрике, перечитывая «Вильгельма Мейстера» Гёте, замечает в частном письме: «В моей душе разливается сияние солнца, я чувствую расположенность ко всему прекрасному. Я чувствую гармонию с миром, самим собою, со всем бытием. Вот в чем, как мне кажется, самый подлинный критерий произведения искусства вообще» (История эстетики… С. 424). Эстетическое сближается с этическим, что, однако, не предполагает целевой направленности искусства, задачи воздействия его на человека: «специфичность искусства эти писатели усматривали в том, что оно как бы накапливает, конденсирует в себе прекрасное, взятое из действительности». В стройной упорядоченности произведения искусства, как и окружающего мира — природы ли или изящных (как в рококо) вещей — видится мерцание смысла бытия как красоты, приобщаясь к которой очищается и обретает внутреннюю свободу и гармонию взыскующая идеала усталая душа. Погружение в мир собственных чувств, природы или истории, внимание к малому во всем — от родной местности с ее былинками и насекомыми (Ф.Геббель называл Штифтера «певцом жучков и одуванчиков») до тончайших нюансов душевных движений, скромность требований, самоограничение, покорность судьбе, соблюдение во всем середины и меры, укрощение страстей, стремление сгладить противоречия, морализаторство и умиротворенность становятся характерными приметами литературы эпохи с ее наиболее яркой особенностью — идиллизмом. Эти черты в большей или меньшей степени проявились в творчестве всех настигнутых эпохой писателей—и тех, чье имя связывается обычно с бидермайером, но и в поздних произведениях романтика Л.Тика, в не политической лирике младогерманца А.Х.Гофмана фон Фаллерслебена. Однако если литературным фоном, определившим лицо времени, становится так называемый «тривиальный бидермайер», потоком уютно-безобидной и филистерски-простодушной беллетристики и поэзии (вроде тех самых стихов Заутера), хлынувший со страниц сборников, альманахов и журналов для семейного чтения, крупнейшие писатели бидермайеры в своем нравственно-эстетическом противостоянии неприемлемому для них миру, в отстаивании идеи ценности человеческой личости, веры в добро и гармонию мироздания, выходят далеко за пределы этой эпохи, продолжая гуманистиеские традиции немецкой классики.
Жанры литературы бидермайер весьма разнообразны. Это — новеллы, сказки, басни, сатиры, послания, лиро-эпические баллады, гекзаметрические опыты историко-идиллического содержания (у Мёрике), причем собственно идиллия встречается весьма редко (у Мёрике, ДростеГюльсшф), медитативная и дидактическая лирика, афоризмы, пиграммы (у Грильпарцера), стилизации народных песен, шуточные песни и песни о странствиях, зингшпили; произведения часто образуют циклы. Романы бидермайеров представлены творчеством А.Штифтера, И.Готхельфа, Зилсфилда. Драматургия эпохи связана с именами Грильпарцера (историческая драма), Раймунда и Нестроя (народные комедиифарсы).
Понятие бидермайер, принадлежащее немецкому литерауроведению, в последнее время имеет тенденцию распространяться и на другие европейские (в т.ч. русскую) литературы периода 1815-48, как в исследовании американского компаративиста В.Немояну, строящего свою концепцию на выявлении общих тиологических особенностей литературы позднего, «укрощенного» романтизма в Германии, Австрии, Англии, Франции, Италии, странах Восточной Европы и России после 1815-20.
Слово бидермайер произошло от немецкого Biedermaier, Biedermeier, bieder, что в переводе означает — простодушный.
