Интерпретация это истолкование текста, направленное на понимание его смысла. Известна уже в античную эпоху. Христианская интерпретация ветхозаветных текстов во многом определила вектор развития европейской религиозно-философской мысли. Первые опыты создания теории интерпретации связаны с возникновением герменевтики (Ф.Шлейермахер) и относятся к 18 веку. Развивающий эту традицию В. Дильтей резко разграничивает понимание как внутреннее непосредственное личностное постижение смысла текста и внешнее аналитическое объяснение. М.Хайдеггер настаивает на «предпонимании» при любой интерпретации — т.е. наличии предварительных установок в сознании самого интерпретатора. Х.Г.Гадамер продолжает линию философского осмысления сущности интерпретации, а Х.Р.Яусс и В.Изер разрабатывают ее в области литературоведения. Со второй половины 20 века выделяются два противоположных методологических подхода к интерпретации: герменевтический — с акцентом на «понимании» исследователем творящего текст субъекта — эмпирического или трансцендентального, и структурно-семиотический — с его сциентистским пафосом «объяснения» текста как определенным образом организованной знаковой системы. П.Рикёр пытается сблизить герменевтическую интерпретацию и структурно-семиотический анализ. В последние десятилетия в постструктурализме и деконструктивизме (Ж.Деррида) актуализировался иной подход к исследуемому тексту, когда адекватность интерпретации признается принципиально недостижимой, поскольку интерпретатор, согласно этой установке, не способен занять позицию, неположенную тексту.
Интерпретация в русском литературоведении
В русском литературоведении самостоятельную терминологическую определенность и методологическую осознанность интерпретация обрела в 1970-х. Последовательно обосновывал активно-диалогическое понимание произведения М.М.Бахтин. Диалогическая активность интерпретатора, по Бахтину, предполагает не абстрактно-научное описание текста как деперсонализированной и формализованной конструкции, а личностную духовную встречу автора и воспринимающего. «Диалог согласия» между ними возможен лишь при условии принципиального и продуктивного для интерпретации несовпадения позиций автора и воспринимающего. Исходя из этого, цель интерпретации состоит не в том, чтобы все более и более приближаться к некоему идеальному, единственно адекватному прочтению-пониманию, а в достижении особой гуманитарной точности: это «преодоление чуждости чужого без превращения его в чисто свое» (Бахтин). Для обозначения «идеального» субъекта восприятия художественного текста (в отличие от эмпирически-реальных реципиентов) Б.О.Корман предложил термин «концепированный читатель». Однако точнее настаивать не на одной-единственной позиции этого интерпретатора по отношению к целостному авторскому высказыванию (предполагая, что все остальные будут заведомо неверными), а допустить предполагаемую самим произведением концепированную совокупность различных, но в равной степени адекватных интерпретаций. Существенна при этом проблема «контекстов понимания», поставленная Бахтиным. Так, близкий к авторской современности контекст понимания «Бесов» (1871—72) Ф.М.Достоевского предполагает интерпретацию этого текста в ряду других антинигилистических романов, а актуализация далекого контекста — истолкование того же романа в большом времени православной христианской традиции. В каждой интерпретации существенное значение имеет рефлексия исследователя по поводу совпадения-несовпадения его собственной аксиологии и системы ценностей той или иной культурной традиции, которой наследует истолковываемый им художественный текст.
Слово интерпретация произошло от латинского interpretatio, что в переводе означает — толкование, объяснение.