Историзм в литературе это художественное освоение конкретно-исторического содержания той или иной эпохи, а также ее неповторимого облика и колорита. Проблема историзма приобретает особый характер, когда речь идет об историческом жанре, т.е. о романе, поэме, драме, в которых ставится цель воссоздать человеческую жизнь прошедших времен. В этом случае писатель неизбежно сталкивается с требованиями историзма и сознательно стремится их осуществить. Но в более скрытом и часто неосознанном виде историзм выступает как неотъемлемое свойство любого подлинно художественного произведения, ибо он есть прежде всего способность схватить ведущие тенденции общественного развития, проявляющиеся в общенародных событиях и индивидуальных судьбах. Подлинно художественное произведение всегда глубоко современно; оно воссоздает существеннейшие черты своего времени вне зависимости от того, какой теме посвящено — большим историческим событиям своей эпохи, интимной жизни личности или даже бытию человека среди природы. Но органичная современность истинного искусства есть не что иное, как выражение историзма художественного освоения жизни, способности художника охватить жизнь в ее движении и развитии, изобразить ее как превращение прошлого в будущее, — иначе и нельзя воплотить настоящее.
Художественный историзм
Художественный историзм качественно отличается от историзма в науке. Задача художника состоит не в том, чтобы сформулировать закономерности исторического развития, а в том, чтобы запечатлеть тончайшие отражения общего хода истории в поведении и сознании людей. Показать внешнее воздействие исторических событий на человеческие судьбы можно в простом документальном очерке; роман, ограничивающийся этой задачей, не будет подлинно художественным, ибо искусство призвано воплотить конкретно-историческое содержание в целостном образе человека. Для этого вовсе не обязательно изображение больших событий эпохи. Даже интимная лирика А.С.Пушкина, М.Ю.Лермонтова, Ф.И.Тютчева, Н.А.Некрасова, И.Ф.Анненского, А.А.Блока подлинно исторична; в лирических образах, созданных этими поэтами, отчетливо выразился конкретный смысл той или иной эпохи русской истории.
Подлинно художественные произведения, начиная с древнейших эпопей, всегда передает исторический смысл своего времени. Даже мифологические образы гомеровского эпоса, в которых отношение человека к природе и обществу отразилось в иллюзорной форме, вовсе не исключают художественного освоения исторического содержания эпохи. Вместе с тем, почти вся литература — за исключением комических и «низких» жанров (комедия, фарс, сатира, мениппея, фацеция, шванк и др.) — вплоть до 18 века обращена преимущественно в прошлое, основывается на преданиях предшествующих эпох. Античная трагедия, средневековый эпос, поэма и драматургия Возрождения и классицизма немыслимы без эстетического требования «эпической (или трагической) дистанции» и, как правило, воссоздают события давно прошедших времен. Но это вовсе не значит, что они могут быть поняты как исторические жанры в современном смысле этого слова. Вплоть до Нового времени человечество не обладало подлинно историческим мышлением и знанием. Даже гений У.Шекспира не мог воссоздать в трагедиях, написанных на материале «Сравнительных жизнеописаний» Плутарха и средневековых хроник, подлинные конкретно-исторические коллизии рабовладельческого и феодально-родового общества; точно так же не следует искать в этих трагедиях изображения реального облика далеких времен, хотя многие отдельные черты и сам ход событий они воспроизводили верно.
Обращение литературы к прошлому было обусловлено прежде всего принципиально возвышенным и «поэтическим» характером искусства слова в до-буржуазную эпоху: создание высокой поэзии начиналось с выбора «высокого», освященного временем и преданием, предмета. Н.Буало, например, так мотивировал необходимость изображения старины: «Преданья древности исполнены красот. Сама поэзия там в именах живёт Энея, Гектора, Елены и Париса…» (Поэтическое искусство). Обращение к прошлому не имело целью верно изобразить это прошлое; теоретики и поэты спорили лишь о том, в какой степени можно изменять известный (нередко из легенды) ход события (суждения по этому поводу есть у Аристотеля, Горация, П.Корнеля).
Вместе с тем поверхностна вульгарно-социологическая формула, согласно которой классицисты, например, попросту «переодевали» современников в древние костюмы. Конечно, Корнель и Ж.Расин осваивали в своих «исторических» трагедиях коллизии современности. Но обращение к прошлому было не простым «переодеванием». Оно давало определенную перспективу, позволяло подняться над мелочами и частностями и увидеть стержневой поток современного общественного развития. И если классицизму присуща художественная абстрактность, т.е. недостаточность историзма, то это обусловлено не перенесением действия в прошлое, а самой природой классицистического искусства. Это ясно выступает при сопоставлении классицистической драмы с шекспировской. Обращаясь к преданиям прошлого, Шекспир не столько «переодевает» своих современников, сколько выводит их на широкий простор истории. Он не воссоздает прошлое, но все же в полной мере связывает настоящее с прошлым и, схватив, таким образом, само движение истории, заглядывает в грядущее, обнажает скрытые в современном человеке и обществе возможности. Поэтому творчество Шекспира проникнуто глубочайшим историзмом. В то же время черты реальной жизни Англии рубежа 16-17 веков только проступают сквозь лики его трагических героев.
Через два столетия проблема историзма предстанет в английской литературе совершенно в ином виде. Выделится собственно исторический жанр — прежде всего в творчестве В.Скотта; достигнет высокого уровня и роман о современности, в котором запечатлен реальный облик страны и эпохи (Д.Дефо, Г.Филдинг, Т.Дж.Смоллетт, О.Голдсмит, Л.Стерн, У.Годвин). Проблема историзма в воссоздании прошлого поставлена уже в книге Г.Лессинга «Гамбургская драматургия» (1767-69). Значительные элементы такого историзма есть в драмах Ф.Шиллера (особенно в трилогии о Валленштейне) и И.В.Гёте. Большую роль в становлении историзма сыграла литература романтизма, остро поставившая проблемы национального своеобразия исторического развития. Наиболее отчетливо он формируется в творчестве Скотта. Переход к буржуазному образу жизни, ранее всего совершившийся в Англии, дал писателю возможность ощутить смену эпох, кардинальное различие социальных отношений, быта, психологии Средневековья и Нового времени. После Скотта начинается интенсивное развитие действительно исторической литературы; создаются исторические повествования и драмы Пушкина, П.Мериме, Н.В.Гоголя, У.Теккерея, Г.Флобера, Ш. Де Костера, действительно воссоздавших прошлое и в его историческом содержании, и в его неповторимом облике. Становление исторического жанра имело значение для литературы в целом, ибо привело к осознанию самого понятия историзма. Его идея является главной идеей предисловия О.Бальзака к его «Человеческой комедии», где говорится, что именно «Скотт возвысил роман до степени философии истории…». «В наше время, — писал Пушкин, — под словом роман разумеем историческую эпоху, развитую в вымышленном повествовании» («Юрий Милославский, или Русские в 1612 году», 1830).
Не следует думать, что это торжество историзма в литературе о прошлом и о современности означало полное «превосходство» (с данной точки зрения) писателей 19 века над Шекспиром. Шекспировский историзм сохранил «превосходство» в том смысле, что Шекспир как бы слил воедино прошлое и современность; это определяло непревзойденную историческую грандиозность его образов. Между тем в литературе 19 века осуществилась типичная для этого времени «специализация». Чтобы «сравняться» с Шекспиром, необходим был новый синтез; в 19 веке уникальным образцом явилась в этом отношении эпопея Л.Н.Толстого «Война и мир» (1863-69). Прошлое и современность выступают здесь также в нераздельном единстве. Характерно, что исходным пунктом «Войны и мира» явился замысел романа о современности, о вернувшемся из Сибири декабристе; лишь потом художник погрузился в события начала века. Повествование Толстого «конгениально» Шекспиру по размаху историзма.