Мистификация литературная это текст или фрагмент текста, автор которого приписывает его создание подставному лицу, реальному или вымышленному. Литературная мистификация противоположна плагиату: плагиатор заимствует чужое слово, не ссылаясь на автора, мистификатор, наоборот, приписывает другому свое слово. Главным отличием литературной мистификации от обычного текста является создание образа автора, в воображаемых границах психического, социального и языкового мира которого возникает произведение. Образ подставного автора воплощается в стиле текста, поэтому литературная мистификация всегда предполагает стилизацию, подражание литературному языку конкретного автора или подражание стилю эпохи, в границах которого создается социальный и культурный идиолект вымышленного автора. Мистификация литературная, таким образом, является удобной формой как для эксперимента в области стиля, так и для наследования стилевой традиции. С точки зрения типа подставного авторства литературная мистификация делятся натри группы:
- Имитирующие древние памятники, имя автора которых не сохранилось или не было названо («Краледворская рукопись»);
- Приписанные историческим или легендарным лицам («Вортингерн и Ровена», 1796, выданная У.Г.Айрлендом за новонайденную пьесу У.Шекспира; продолжение пушкинской «Русалки», выполненное Д.П.Зуевым; «Поэмы Оссиана», 1765, Дж.Макферсона);
- Переадресованные вымышленным авторам: «покойным» («Повести Белкина», 1830, А.С.Пушкина, «Жизнь Василия Травникова», 1936, В.Ф.Ходасевича) или «здравствующим» (Черубина де Габриак, Э.Ажар); вымышленный автор для убедительности снабжается жизнеописанием, а действительный автор может выступать в роли его издателя и/или душеприказчика.
Некоторые произведения, получившие впоследствии мировую известность, были выполнены в форме литературной мистификации («Путешествие Гулливера», 1726, Дж.Свифта, «Робинзон Крузо», 1719, Д.Дефо, «Дон Кихот», 1605-15, М.Сервантеса; «История НьюЙорка, 1809, В.Ирвинга).
Важное свойство литературной мистификации это временное присвоение ее автором чужого имени. Мистификатор буквально создает текст от имени другого; имя — первообраз языка и единственная реальность мнимого автора. Отсюда повышенное внимание к имени и его внутренней форме. Имя в литературной мистификации связано, с одной стороны, с языком и архитектоникой текста (например, свидетельство Е.И.Дмитриевой об укорененности имени Черубины де Габриак в поэтической ткани написанных от ее имени произведений), а с другой — с именем настоящего автора (анаграмма, криптограмма, эффект двойного перевода и т.д.). Заблуждение читателя и обнаружение подлога, два этапа рецепции литературной мистификации, следуют не из доверчивости читателя, но из самой природы имени, не позволяющей в границах литературной реальности различить действительного и мнимого его носителей. Цель — эстетический и/или жизне-творческий эксперимент. В этом состоит ее отличие от подделок, авторы которых руководствуются исключительно меркантильными соображениями (так, компаньон Гуттенберга И.Фуст втридорога продавал в Париже первые Майнцские Библии, выдавая их за рукописные книги), и намеренных искажений исторического события или биографии исторического лица. Подделки исторических памятников («Повесть о двух посольствах», «Переписка Ивана Грозного с турецким султаном» — оба 17 век) и биографические лжесвидетельства («Письма и записки Оммер де Гелль», 1933, сочиненные П.П.Вяземским) относятся к квазимистификациям.
История изучения литературных мистификаций начиналась с их собирания. Первые опыты каталогизации литературной мистификации относятся к периоду позднего Средневековья — начала Возрождения и связаны с необходимостью атрибуции древних текстов. Опыты атрибуции древних и средневековых памятников заложили научные основы текстологии и критики текста как в Европе (критика «Константинова дара»), так и в России, где частичные экспертизы рукописей проводились с 17 века. К началу 19 века был накоплен обширный материал для составления справочников и классификации видов фиктивного авторства: литературной мистификации, псевдонимов, плагиата, подделок. В то же время стало ясно, что составление исчерпывающего каталога литературной мистификации невозможно, наука о литературе бессильна произвести проверку всего своего архива, а филологические методы определения подлинности текста, особенно при отсутствии автографа, крайне ненадежны и способны давать противоречивые результаты. В 20 веке изучение литературной мистификации перестало быть исключительно проблемой текстологии и авторского права, она стала рассматриваться в контексте истории и теории литературы. В России о литературной мистификации как предмете теоретического исследования впервые сказал Е.Л.Ланн в 1930. Интерес к литературной мистификации был стимулирован вниманием к проблеме диалога, «своего» и «чужого» слова, ставшей в 1920-е одной из центральных философских и филологических тем; не случайно в книге Ланна ощутимо влияние идей М.М.Бахтина. Центральной проблемой литературной мистификации в ее теоретическом освещении становится чужое имя и слово, сказанное от чужого имени. Литературная мистификация подчинена не только смене литературных эпох и стилей, но и меняющимся представлениям об авторстве и авторском праве, о границах литературы и жизни, реальности и вымысла. От античности до эпохи Возрождения, а в России до начала 19 века, в истории подставного авторства преобладают подделки древних рукописных памятников и литературная мистификация, приписанные историческим или легендарным лицам.
В Греции с 3 века до н.э. известен жанр фиктивных писем, созданных от имени известных авторов прошлого: «семи» греческих мудрецов, философов и политических деятелей (Фалеса, Солона, Пифагора, Платона, Гиппократа и др.). Цель подделки чаще была прагматическая: апологетическая (придание актуальным политическим и философским идеям большего авторитета) или дискредитирующая (так, Диотим сочинил от имени Эпикура 50 писем непристойного содержания); реже дидактическая (упражнения в риторических школах для приобретения навыков хорошего стиля). То же значение литературная мистификация имела в литературах средневековой Европы и в древней русской литературе. В эпоху Возрождения её характер существенно меняется. Появляются и начинают преобладать литературные мистификации, приписанные вымышленным авторам, для которых мистификатор сочиняет не только текст, но и автора, его имя, жизнеописание, иногда портрет. В Новое время история литературной мистификации состоит из неравномерных всплесков, главные из которых приходятся на эпохи барокко, романтизма, модернизма, что связано с присущим этим эпохам ощущением мира как языкового творчества. Литературная мистификация в Новое время могут носить заведомо шутливый, пародийный характер: читатель, по замыслу автора, не должен верить в их подлинность (Козьма Прутков).