Память жанра это понятие, сформулированное М.М.Бахтиным в книге «Проблемы поэтики Достоевского» (1963) в связи с исследованием жанровых истоков полифонического романа и имеющее непосредственное отношение к концепции жанра как «зоны и поля ценностного восприятия и изображения мира» (Бахтан М.М. Вопросы литературы и эстетики), а также мысли о том, что именно жанры являются главными героями истории литературы, обеспечивающими преемственность ее развития. Жанр, по Бахтину, «живет настоящим, но всегда помнит свое прошлое, свое начало. Жанр — представитель творческой памяти в процессе литературного развития» (Проблемы поэтики Достоевского). Память жанра раскрывается в целостной, но двоякой соотнесенности:
- Как относящаяся к собственно жанру и синонимичная понятиям «логика жанра» и «жанровая сущность»;
- Как относящаяся к жизни литературы «объективная форма» сохранения ее традиций.
Память жанра подразумевает реализацию в большом времени изначально заложенных в жанре возможностей смысла — того, чем было «чревато» его прошлое; при этом чем более высокого и сложного уровня достиг жанр, тем ярче проступают в нем черты архаики, определявшие его в момент зарождения, т.е. «тем он лучше и полнее помнит свое прошлое». Отсюда ясно, что «память» имеют лишь жанры, способные к понимающему овладению действительностью, представляющие собой «форму художественного видения и завершения мира» (Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества), — такие, которые стали результатом отвердения в жанровую форму некоторого существенного ценностно-смыслового жизненного содержания. Именно таковым, по мысли Бахтина, явился возникший в эпоху кризиса мифологического сознания и адекватно отразивший особенности своего времени жанр мениппеи — один из истоков полифонического (см. Полифония) романа Достоевского. «Достоевский подключился к цепи данной жанровой традиции там, где она проходила через его современность… Не субъективная память Достоевского, а объективная память самого жанра, в котором он работал, сохраняла особенности античной мениппеи» (Проблемы поэтики Достоевского), возродившейся и обновившейся в творчестве писателя. Память жанра осмысляется Бахтиным как понятие исторической поэтики, ибо относится к истории жанра, позволяя связать воедино разные ее этапы. Она объясняет жизнь жанра в веках, будучи определяющей тождество жанра самому себе глубинной характеристикой, залогом единства жанра в многообразии его исторических форм. Как сущностная жанровая категория Память жанра не есть, вместе с тем, его дефиниция. Более того, она принципиально противопоставлена традиционно-риторическому способу выделения жанра: «описывающий нечто в такой-то форме»; закономерности ее — совершенно иного уровня, чем единственно доступные поэтике под знаком риторики чисто литературные, налично-общие закономерности: они лежат на границе литературы и внехудожественной реальности, где и строит свою концепцию жанра Бахтин. Без осознания специфики этой концепции понятие Память жанра не может быть результативно использовано.
