Ролевая лирика это лирическое повествование от первого лица, воспринимаемого читателем как нетождественное автору. Ролевой характер лирического «я» может выявляться благодаря внетекстовым факторам (например, читательскому знанию о личности автора — так, стихотворение «Узник», 1822, А.С.Пушкина могло бы не относиться к ролевой лирики, если бы в самом деле было написано тюремным заключенным), а может быть заложен в тексте как его имманентное свойство (например, в случае, когда данное повествование в реальности вообще невозможно — «Я убит подо Ржевом…», 1946, А.Т.Твардовского). Однако в любом случае в ролевой лирики «я» поэта отступает. Открывается поэзия другого» (Walzel). Субъект повествования в ролевой лирике — обычно условный персонаж, характерный для данной эпохи или жанровой традиции: пастух или пастушка в пасторальной поэзии («Амариллис», 3 век до н.э., Феокрита), мертвец в эпитафии («Прохожий, ты идешь, но ляжешь так, как я…», вторая половина 18 века, П.И.Сумарокова); странник, узник, представитель той или иной экзотической культуры, мертвый любовник в поэзии предромантизма и романтизма («Песня странника в бурю», 1771-72, И.В.Гёте; многочисленные лирические монологи узников и пленников, в т.ч. у В.А.Жуковского, Пушкина, М.Ю.Лермонтова; «Песнь араба над могилою коня», 1810, Жуковского, перевод из Ш.Мильвуа; «Любовь мертвеца», 1841, Лермонтова).
Одна из древнейших форм ролевой лирики — повествование от лица женщины («Жалоба Данаи», 6-5 века до н.э., Симонида Кеосского; «Героиды», около 201 до н.э., Овидия; лирика миннезингеров; встречается и в поэзии Нового времени — «Покинутая девушка», 1830-е, Э.Мёрике; «Я в дольний мир вошла, как в ложу…», 1907, А.А.Блока). В лирике второй половины 19-20 века репертуар персонажей, которым автор поручает повествование, уже не ограничивается условными жанрово-тематическими ролями и значительно расширяется: О.Вальцель в 1916 отмечает, что современные ему немецкие поэты «с поразительной уверенностью воссоздают чувства, доверенные ими юной девушке, какаду, запряженной в дрожки лошади, канарейке и даже школьному портфелю» (Walzel). Вместе с тем границы ролевой лирики становятся крайне зыбкими, поскольку ролевой повествователь весьма часто может быть трактован не как дистанцированная от автора фигура, но как внутреннее перевоплощение самого автора, открывающего «другого» в самом себе, примеривающего на себя чужие личности. Так, стихотворение Блока «Я — Гамлет. Холодеет кровь…» (1914) может быть отнесено к ролевой лирики чисто формально (как «повествование от лица Гамлета»), но не содержательно, поскольку очевидным образом воспринимается не как монолог некоего персонажа, дистанцированного от лирического героя поэзии Блока, а как попытка этого лирического героя (поэтического «я» блоковской лирики) войти в личность Гамлета.
Словосочетание ролевая лирика произошло от немецкого Rollenlyrik.
